Карамзин – журналист
Сразу же после заграничного путешествия Николай Михайлович Карамзин решил заняться литературной деятельностью. В 1791-1792 гг. он издавал ежемесячный «Московский журнал» с постоянным отделом критики и библиографии.
«Московский журнал» (1791-1792)
Карамзина представлял собой издание нового типа. Ведущее место в нём заняла художественная проза, представленная в основном произведениями и переводами самого Карамзина. Его «Письма русского путешественника», описательные очерки «Деревня», «Ночь» и другие, а затем повести «Лиодор», «Бедная Лиза», «Наталья, боярская дочь» демонстрировали новый этап развития русской прозы… Карамзин говорил, что «отдавая всю справедливость красноречию Ломоносова», он находил его «штиль» «вовсе не свойственный нынешнему веку и старался писать чище и живее».
«Московский журнал» имел большой успех. Его читали титулованные особы, помещики средней руки, купцы, офицеры, конторщики, студенты и даже крестьяне от Калуги до Петербурга. Вокруг журнала объединились лучшие литературные силы: Херасков, Державин, Дмитриев, Нелединский-Мелецкий и др. Карамзин напечатал здесь свои маленькие, удивительно содержательные рецензии на романы Стерна, Ричардсона. Руссо, перевел отрывки «Тристрама Шенди» Стерна.
В «Московском журнале» была напечатана его ода «К Милости», написанная в тревожные дни ожидания суда над Новиковым. Своей одой Карамзин славит «Милость» на «светло-золотом троне», но и бросает Екатерине II упрёк в том, что она откровенно и грубо попирает ею же самой торжественно провозглашённые принципы «просвещённого» правления, что у неё слова расходятся с делом. Он утверждал, что не Новиков, а она, императрица, виновата в нарушении законов, что ею движет чувство злобы, что она страшится правды, что именно так будет понята расправа над известным всей России просветителем… «Московский журнал» приобретал всё большую популярность, провинциальные любители литературы нарочно приезжали в Москву только для того, чтобы взглянуть на Карамзина. Карамзин отовсюду слышал только восторженные отзывы, и лишь императрица, всегда внимательно следившая за русской литературной жизнью, казалось, не замечала нового журнала. Её молчание всеми принималось как грозное предзнаменование для издателя… И в 1791 году Карамзин объявляет о прекращении «Московского журнала».
«Аглая» (1794-1795)
Закончив издание «Московского журнала», Карамзин предполагал весной следующего 1793 г. выпустить альманах «Аглая», однако не сумел наладить сотрудничество друзей-литераторов. Он выпустил первую книжку в 1794 и вторую – в 1795 г., составив их почти целиком из собственных произведений. «Аглая» была первым настоящим русским альманахом. Отличительной чертой «Аглаи», выделявшей её среди всех тогдашних изданий, было то, что «в ней, – как указывал Карамзин в статье «От сочинителя» (ч. I, стр. 144) – одни русские сочинения; переводов нет. Кроме басни «Чиж» Дмитриева и стихотворения «Разлука» М. Хераскова в первой книжке «Аглаи» и притчи «Скворец, попугай и сорока» Хераскова же во второй книжке, всё прочее представляет литературные труды самого Карамзина.
В первой книжке «Аглаи» были помещены стихотворения Карамзина «Приношения Грациям», «Надгробная надпись Боннету», «Волга», «К соловью», «Эпитафия калифа Абдулрамана», «Весеннее чувство» и стихи Дмитриева и Хераскова. Вперемежку со стихами печатались и прозаические произведения Карамзина: «Цветок на гроб моего Агатона» – лирические воспоминания о незадолго до выхода «Аглаи» умершем друге издателя А.А. Петрове, ряд статей теоретического характера («Что нужно автору», «Нечто о науках, искусствах и просвещении»), очерк «Нежность дружбы в низком состоянии», отрывок из «Писем русского путешественника» («Путешествие в Лондон») и, наконец, сентиментально-романтическая повесть «Остров Борнгольм».
Проза «Аглаи» представляет несомненный и значительный шаг вперёд в развитии как самого Карамзина, так и русского литературного языка.
Вторая книжка «Аглаи» в общем продолжала традиции первой: здесь также печатались только оригинальные произведения Карамзина, проза перемежалась стихами, здесь также много внимания издателем обращено на обработку языка. Во второй книжке «Аглаи» мы находим сентиментально-романтическую повесть «Сиерра-Морена», отрывки из «Писем русского путешественника», статьи «Афинская жизнь», «Мелодор к Филалету» и «Филалет к Мелодору». Эти произведения написаны под прямым воздействием французских событий 1793-1794 гг. Какая-то подавленность, даже отчаяние чувствуется в каждой пьесе этой книги.
«Аониды или Собрание разных новых стихотворений» (1796-1799)
Это был первый собственно стихотворный русский альманах. В «Аонидах» поместили свои стихотворения поэты Гавриил Державин, Иван Дмитриев, Михаил Херасков, Василий Капнист, Ермил Костров, князь Иван Долгоруков, князь Дмитрий Горчаков, Александр Храповицкий, Пётр Кайсаров и сам издатель.
В предисловии к первому тому «Аонид» Карамзин так определил задачи альманаха: «Почти на всех европейских языках ежегодно издается собрание новых мелких стихотворений под именем "Календаря муз" ("Almanach des Muses"), мне хотелось выдать и на русском нечто подобное для любителей поэзии: вот первый опыт под названием "Аониды" (другое имя муз)».
Наряду с известными, признанными авторами, Карамзин публиковал стихотворения начинающих авторов. О цели своего издания он писал так: «Отчасти для ободрения незрелых талантов, которые могут созреть и произвести со временем нечто совершенное; отчасти для того, чтобы справедливая критика публики заставила нас писать с большим старанием; чтобы читатели имели удовольствие видеть, как молодые стихотворцы год от году очищают свой вкус и слог; наконец и для того, чтобы не очень хорошее тем более возвышало цену хорошего. Одним словом, "Аониды" должны показать состояние нашей поэзии, красоты и недостатки ее».
«Вестник Европы» (1802-1803)
В 1802 г. московский книгопродавец И.В. Попов задумал выпускать журнал «Вестник Европы» и пригласил на пост редактора H.М. Карамзина. В течение двух лет Карамзин руководил изданием журнала, получая три тысячи рублей в год; в истории русской журналистики это первый случай оплаты редакторского труда.
«Вестник Европы» был одним из первых русских журналов, который наряду со статьями по литературе и искусству широко освещал вопросы внешней и внутренней политики России, историю и политическую жизнь зарубежных стран. Журнал был рассчитан на более или менее широкие круги дворянских читателей в столицах и провинции.
Первый номер своего журнала Карамзин открыл «Письмом к Издателю», т. е. к самому себе. В этой статье Карамзин дает принципиальную программу своего издания, которую можно рассматривать как нестареющий моральный кодекс журналистики... «помогать нравственному образованию такого великого и сильного народа, как российский; развивать идеи, указывать новые красоты в жизни, питать душу моральными удовольствиями и сливать ее в сладких чувствах с благом других людей... Поздравляю тебя с новым титулом “Политика”.
Ю.М. Лотман так подытожил журнальный проект Карамзина: «Если облечь высказывания "Вестника Европы" 1802-1803 годов в определенную политическую формулу, окажется, что реальным содержанием монархизма Карамзина в этот период было президентское правление с очень сильной властью президента как в исполнительной сфере, так и в области законодательной инициативы...».
По мнению В.А. Ярошенко, одного из учредителей современного «Вестника Европы», «… Карамзин создал матрицу русского журнала на все времена, пока будет существовать журналистика».
При Карамзине «Вестник Европы» состоял из отделов: «Литература и смесь» и «Политика». Большой заслугой редактора было выделение «Политики» в самостоятельный отдел: Карамзин угадывал запросы читателя, желавшего видеть в журнале не только литературное периодическое издание, но и общественно-политический орган, способный объяснить факты и явления современности. В отделе помещались статьи и заметки политического характера, касавшиеся не только Европы, но и России, политические обозрения, переведенные Карамзиным или им самим написанные, речи государственных деятелей, манифесты, отчеты, указы, письма и т. д.
Составление и редактирование политического отдела полностью лежало на Карамзине, и он делал все для того, чтобы этот отдел стал ведущим в журнале. Благодаря его стараниям статьи и сообщения отличались как свежестью и полнотой материала, так и живостью изложения. И это сразу же оценили современники. Намеченный первоначально тираж в 600 экземпляров был увеличен вдвое, и то едва удовлетворил желавших подписаться. Такой необыкновенный для своего времени успех «Вестника Европы» В.Г. Белинский объяснял способностью Карамзина как редактора и журналиста «следить за современными политическими событиями и передавать их увлекательно». Белинский в заслугу Карамзину ставил «умное, живое передавание политических новостей столь интересных в то время» (IX, 678). Он писал, что Карамзин составлял книжки «Вестника Европы» «умно, ловко и талантливо» поэтому их «зачитывали до лоскутков» (VI, 459). Неоднократно подчеркивая важную роль Карамзина в формировании русской читающей публики («он создал в России многочисленный в сравнении с прежним класс читателей, создал, можно сказать, нечто вроде публики» – IX, 678), Белинский имел в виду и уменье Карамзина как редактора и журнального сотрудника устанавливать тесные контакты журнала с читателями.
Наряду с переводами из иностранных авторов и периодических изданий в отделе «Литература и смесь» помешались художественные произведения в стихах и прозе русских писателей. Карамзин привлек к сотрудничеству Г.Р. Державина, M.M. Хераскова, Ю.А. Нелединского-Мелецкого, И.И. Дмитриева, В.Л. Пушкина, В.А. Жуковского и часто сам выступал на страницах журнала (повести «Моя исповедь», «Рыцарь нашего времени», «Марфа-посадница» и другие, а также публицистические статьи).
Карамзин издавал «Вестник Европы» в духе либеральных веяний своего времени, восхваляя в деятельности правительства всё то, что способствует превращению России из деспотии в просвещённую монархию. Защищая незыблемость крепостного душевладения, Карамзин в то же время призывал помещиков быть гуманными и великодушными в обращении со своими крестьянами. Вот идеал Карамзина: «Российский дворянин даёт нужную землю крестьянам своим, бывает их защитником в гражданских отношениях, помощником в бедствиях случая и натуры: вот его обязанность! Зато он требует от них половины рабочих дней в неделе: вот его право!». Заявляя, что «дворянство есть душа и благородный образ всего народа», Карамзин настаивает, что дворянин может называться истинным гражданином и патриотом в том случае, если он «печётся о своих подданных».
Карамзин грустит по поводу того, что в России литература и наука не пользуются таким же признанием, как другие виды деятельности человека, что светские люди чуждаются занятий литературой и наукой (статья «Отчего в России мало авторских талантов?», 1802, № 14). Он с удовлетворением отмечает рост книжной торговли не только в Москве и Петербурге, но и в провинциальных городах, подчеркивая большие заслуги в этом замечательного просветителя Н.И. Новикова («О книжной торговле и любви ко чтению в России», 1802, № 9). Карамзин указывает также на значение московского периода журнально-издательской деятельности Новикова, сообщает, что при Новикове тираж «Московских ведомостей» возрос с 600 до 4000 экземпляров, и приводит любопытную социальную характеристику читателей газет. Оказывается, дворяне предпочитают читать журналы и пока ещё не приучили себя к русским газетам: «Правда, что еще многие дворяне, и даже в хорошем состоянии, не берут газет, но зато купцы, мещане любят уже читать их. Самые бедные люди подписываются, и самые безграмотные желают знать, что пишут из чужих земель». Далее Карамзин поясняет: «Одному моему знакомцу случилось видеть несколько пирожников, которые, окружив чтеца, с великим вниманием слушали описание сражения между австрийцами и французами. Он спросил и узнал, что пятеро из них складываются и берут московские газеты, хотя четверо не знают грамоте; но пятый разбирает буквы, а другие слушают».
После Карамзина «Вестник Европы» утрачивает свои положительные журнальные качества – современность и злободневность.
«Детское чтение для сердца и разума» (1785-1789)
«Детское чтение для сердца и разума» было первым русским журналом для детей и издавалось Н.И. Новиковым в качестве приложения к «Московским ведомостям».
Как составитель, Н.М. Карамзин сотрудничал в журнале «Детское чтение для сердца и разума». Поскольку журнал был обращён к детям, его издатели неизбежно приноравливались к кругу понятий и языку своих читателей. Поэтому в «Детском чтении» нет славянизмов и сложных грамматических конструкций. Это отчётливо заметно в новиковский период издания журнала. В ещё большей мере простота и чистота языка журнала становятся заметными во второй, карамзинский период его существования. Для Карамзина работа в «Детском чтении» была важным этапом языкового развития. Реформа русского языка была начата Карамзиным, пока ещё бессознательно, как продолжение традиций Новикова, можно сказать, на страницах «Детского чтения».
Всматриваясь в отзывы современников о литературной и журналистской деятельности Н.М. Карамзина в 1790-е годы, нельзя не заметить одного важного обстоятельства. Карамзин смог увлечь широкую массу читателей сюжетной стороной своих произведений и тем самым «растрогать» их (и термин этот был введён Карамзиным!), вызывать нетерпение читателей, жаждущих узнать продолжение или окончание повести. Это сумел сделать только Карамзин, и именно это было причиной роста популярности Карамзина и его журналов.
Использованы источники: