Карамзин – историк
В 1803 году Н.М. Карамзин получил официальное звание историографа и пенсию на требуемое для этой работы время. Правда, пенсия была в три раза меньше, чем доход, приносимый «Вестником Европы», но Карамзин, не колеблясь, оставил журнал… К созданию истории России он пришёл совершенно закономерно: исторические темы присутствуют уже в его ранних художественных произведениях, позже он пишет ряд исторических статей и очерков, большинство которых были напечатаны на страницах «Вестника Европы».
В 1803 году он писал: «История в некоторых летах занимает нас гораздо более романов; для зрелого ума истина имеет особую прелесть, которой нет в вымыслах».
Чтобы иметь больше времени для «Истории», он почти совсем отказался от света, стал позже обедать, выкраивая лишний рабочий час.
В предисловии к «Истории государства российского» Карамзин пишет: «Прилежно истощая материалы древнейшей российской истории, я бодрял себя мыслию, что в повествовании о временах отдалённых есть какая-то неизъяснимая прелесть для нашего воображения: там источники поэзии! Взор наш, в созерцании великого пространства, не стремится ли обыкновенно — мимо всего близкого, ясного — к концу горизонта, где густеют, меркнут тени и начинается непроницаемость?».
Здесь – не просто обоснование исторических занятий, но определение состава самой исторической эмоции, оправдание самой обращённости к прошлому, и притом оправдание эстетическое. «История государства российского» – конечно, не столько история, сколько героический эпос (Б. Эйхенбаум). На смену ослепительным видениям Державина, где слово было краской и почти самой вещью, является совсем иная поэтика, иное отношение к слову. Слово Карамзина не стремится дать образ вещи — оно направлено к каким-то иным областям нашего воображения или, здесь лучше сказать, нашей фантазии. Эта поэтика неразрывно связана у Карамзина с общефилософскими его суждениями. Рассудок и воображение восходят к одному источнику – к интуиции бытия, от которой идут нити в разные стороны. Мы слишком мало обращали до сих пор внимания на то, что Карамзин был не только художником, но и мыслителем и, можно сказать, первым нашим философом.
Почти двадцать лет (1804 – 1816) в летние месяцы жил Карамзин в подмосковной усадьбе князя А.И. Вяземского – Остафьево. Здесь были написаны восемь томов «Истории государства Российского». М.П. Погодин: «Огромный барский дом в несколько этажей возвышается на пригорке; внизу, за луговиною, блещет обширный, проточный пруд; в стороне от него сельская церковь, осенённая густыми липами. По другую сторону дома обширный тенистый сад». Кабинет Карамзина помещался в верхнем этаже, с окнами, обращёнными к саду; ход был к нему по особенной лестнице. Я был там, в этом святилище Русской Истории, в этом славном затворе, где двенадцать лет с утра до вечера сидел, один-одинёхонек, знаменитый наш труженик над египетской работою, углублённый в мысли о великом своём предприятии, с твёрдым намерением совершить его во что бы то ни стало, где он в тишине уединения читал, писал, тосковал, радовался, утешался своими открытиями, куда приносились к нему любезные тени Несторов, Сергиев, Сильвестров, Аврамиев, где он беседовал с ними, спрашивал о судьбах отечества, слышал внутренним слухом вещий их голос и передавал откровения златыми устами своими. Голые штукатуренные стены, выкрашенные белою краскою, широкий сосновый стол, в переднем углу под окнами стоящий, ничем не прикрытый, простой деревянный стул, несколько козлов с наложенными досками, на которых раскладены рукописи, книги, тетради, бумаги; не было ни одного шкапа, ни кресел, ни диванов, ни этажерок, ни пюпитров, ни ковров, ни подушек. Несколько ветхих стульев около стен в беспорядке…».
Вставал Карамзин обыкновенно, по свидетельству князя П.А. Вяземского, в ответ на мои вопросы, часу в 9 утра, тотчас после делал прогулку пешком или верхом, во всякое время года и во всякую погоду. Прогулка продолжалась час. Возвратясь с прогулки, завтракал он с семейством, выкуривал трубку турецкого табаку и тотчас после уходил в свой кабинет и садился за работу вплоть до самого обеда, т. е. до 3-х или 4-х часов. «Помню одно время, – пишет князь Вяземский, – когда он, ещё при отце моём, с нами даже не обедывал, а обедал часом позднее, чтобы иметь более часов для своих занятий. Это было в первый год, что он принялся за Историю. Во время работы отдохновений у него не было, и утро его исключительно принадлежало Истории и было нерушимо и неприкосновенно. В эти часы ничто так не сердило и не огорчало его, как посещение, от которого он не мог избавиться. Но эти посещения были очень редки. В кабинете жена его часто сиживала за работою или за книгою, а дети играли, а иногда и шумели. Он, бывало, взглянет на них, улыбаясь, скажет слово и опять примется писать».
Карамзину принадлежит заслуга в придании гласности ценнейших документов: списков суздальской летописи – Хлебниковского и Ипатьевского, синодальной рукописи Кормчей книги, списка Русской Правды, Судебника Ивана Грозного, а также многих иностранных источников. Им найден великолепный литературный памятник – «Хождение за три моря» тверского купца Афанасия Никитина. Не идеализируя прошлое, согласно собранным документам, Карамзин рассказал о дикости и жестокости нравов наших предков. Но на обвинения европейских историков и писателей в варварстве славян резонно отвечал: «Мы видели грабёж, убийства и злодеяния внутри государства: ещё более увидим их; но чем иным богата история Европы в средних веках?..»
Отыскивая документальные подтверждения мельчайшим фактам (точность и достоверность – на первом плане), Карамзин в то же время постоянно думает об общем – о природе исторического процесса, о смысле и пользе изучения истории, об основных закономерностях исторического развития России.
«Народ, презиравший свою историю, презрителен, ибо легкомыслен – предки были не хуже его» - таково убеждение Карамзина.
В 1810 году Карамзин начал работу над «Запиской о древней и новой России в её политическом и гражданском отношениях». В начале 1811 года «Записка…» была готова.
Прочтя её, Александр I резко изменил своё отношение к Карамзину, он был недоволен критическим направлением «Записки…», тем более что факты, приводимые историографом, были неопровержимы, критика основательна, доводы логичны. Опала продолжалась пять лет, и лишь в 1816 году Александр I вернул Карамзину своё «благоволение»… В «Записке…» Карамзин давал краткое обозрение русской истории и деятельности её правителей – князей и царей… Карамзин подвергает критике меры правительства Александра I, но всё же делает вывод, что при разумном правительстве Россия может процветать и благоденствовать… «Записка…» даёт возможность наиболее полно и точно представить взгляды Карамзина… Карамзин призывал Александра I употребить все усилия, чтобы избежать военного столкновения с Наполеоном, предвидя, что война будет трудной и Россия к ней не готова…
В июне 1812 года войска Наполеона перешли Неман, началась Отечественная война. Карамзин благословил отправляющихся в народное ополчение Петра Вяземского и Василия Жуковского. Пережив в волнении исход Бородинского сражения, историограф сказал: «…обязан будучи всеми успехами своими дерзости, Наполеон от дерзости и погибнет!»
В пожаре Москвы сгорели и дом, и библиотека Карамзина. «Вся моя библиотека обратилась в пепел, – сообщает он И. И. Дмитриеву, – но история цела… Жаль многого, а Москвы всего более: она возрастала семь веков!» Несколько месяцев пробыл он с семейством в эвакуации в Нижнем Новгороде. Здесь он обнаружил список «Степенной книги». «Желаю работать, только не имею всего, что надобно. Читаю Монтеня и Тацита: они жили также в бурные времена», – сообщал он А.Ф. Малиновскому.
Летом 1813 года Карамзины через сожжённую Москву вернулись в Остафьево. Усадьба, по счастью, уцелела. Дни вошли в привычное русло: в своей комнате Карамзин воскрешал на бумаге княжение Василия Третьего. Страница за страницей под его пером являла себя русская история – эпическое творение о многовековой жизни страны. Национальный характер во множестве персонажей: от князей до смердов, от богатырей до монахов, от дипломатов до калик перехожих, от пахарей до корабельщиков – подлинный герой главной книги Карамзина.
С готовыми для издания томами «Истории…» Карамзин в 1816 году прибыл в Петербург. Александр тепло принял историка и распорядился о выдаче 60000 рублей для печатания. Кроме того, Карамзин удостоился чина статского советника с Анненской лентой через плечо. На лето Карамзины обосновались в Царском Селе. Их дом стал посещать талантливый лицеист Александр Пушкин. Историограф уделял ему время, и Пушкин оказался благодарным учеником.
В январе 1818 года вышли восемь томов «Истории государства Российского». Их покупали нарасхват. «Историю…» Карамзина читали как захватывающий роман. Это было настоящее художественное произведение – занимательное, полное драматических эпизодов, ярких описаний. Карамзин создавал великолепные, полнокровные художественные образы исторических деятелей. Это был сверкающий, волнующий калейдоскоп множества мастерски написанных исторических повестей, романов, баллад, и в то же время в высшей степени авторитетный и добросовестный исторический труд. По «Бедной Лизе» читатели Карамзина учились чувствовать, «История…» учила чувствовать и мыслить.
«История…», возбуждая всеобщий интерес, вызвала самые разные оценки и горячие споры. Более глубокое изучение и верная оценка «Истории…» придут позже. Одним из первых понял и оценил «Историю государства Российского» А. С. Пушкин: «История государства российского» есть не только создание великого писателя, но и подвиг честного человека»… Работе над «Историей государства Российского» Карамзин посвятил двадцать два года. Он написал одиннадцать томов и часть двенадцатого, доведя рассказ до 1611 года – до времени борьбы русского народа против польской интервенции. В 1821 году был издан девятый том, в 1824 – следующие два тома. 12 том "Истории..." так и не был дописан. После смерти Карамзина его издал по рукописям покойного Д.Н. Блудов, министр внутренних дел России (1832-1838).
Использованы источники: